Олег Басов. Теории краха денежных систем как свидетельство их эффективности

Не нужно, чтобы бумага оплачивалась звонкой монетой для обеспечения ее стоимости, необходимо только, чтобы регулировалось ее количество

Дэвид Рикардо

Э кономисты объясняют происхождение денег двумя трудночитаемыми способами. Либо с броделевским многословием, на сотнях страниц, либо с гобсековской скупостью, примерно так:

"Представим, что у нас n товаров, каждый из которых должен обмениваться на каждый другой, тогда нам нужно содержать n ( n -1)/2 прилавков для каждой пары товаров. Если вместо этого у нас есть один товар, используемый специально для обмена, то нам нужно лишь n -1 прилавок, и мы можем сэкономить на содержании ( n /2-1)(n-1) из них".

Как правило, в формальном экономическом образовании история денежных систем ужимается примерно до такого абзаца. Путь большинства (будущих) экономистов: поверить, что подобной логики достаточно для возникновения металлического стандарта, бумажных денег, банковского мультипликатора и т. д.

Альтернативный путь труден: продираясь сквозь исторические тома, самостоятельно отслеживать монетарную экспансию средних веков - вслед за торговыми и военными кораблями арабов, позже - испанцев, португальцев, голландцев и англичан. При этом выяснится, как в позднесредневековых экономиках монетизировались отрасли "с возрастанием количества прилавков" - начиная с ремесленничества и торговли и заканчивая сельским хозяйством.

На этой тропе сломает голову иной академик 1 . Но, если пройти ее аккуратно, то открывшаяся перспектива потрясает: с нее тема глобализации обретает привкус суетливого дежавю, причем во всех ипостасях, начиная от международного кредита и заканчивая возрождающейся в XXI-м веке политикой канонерок.

Однако вернемся к прилавкам. Сэкономить "на ( n/ 2-1)(n-1) из них" получается лишь с издержками. Издержки состоят в том, что номинирующий товар изымается из потребления в обращение , то есть - в непотребляемые "кассовые остатки". Если говорить о металле, то его хранение, на первый взгляд (например, если речь идет о золотой цепочке), мало отличается от потребления. Это не отменяет ограниченности ресурса, но является причиной некоторой путаницы - а именно, скрывает тот факт, что товар из потребления все-таки отвлекается (цепочку не столь просто продать без потери стоимости, нежели монету). Последнее обстоятельство дало возможность усовершенствовать денежную систему и дальше, перейдя к бумажным деньгам. Несмотря на все трудности перехода 2 , подсчитать прямую выгоду от него нетрудно: она выражается в отношении денежной массы (минус резервы) к ВВП страны. Развитые страны таким образом экономят более половины своего годового продукта, не отвлекая его в обращение.

Проблемы ухода от металлического стандарта состоят в концентрации денежной власти в одних руках, у государства, у которого появляется соблазн злоупотреблять сбором инфляционного налога, подпечатывая деньги. Понятно, что издержки перехода на бумажные деньги можно примерно оценивать инфляцией. Последняя, в свою очередь, определяет степень доверия населения к денежным властям - а значит, и спрос на деньги. Доверие это зарабатывается долго и упорно. Денежный навес в 60% М2 /ВВП прикончил в 1991-м году политику В.Павлова (а вместе с ним - и СССР), хотя для благоустроенных стран 60% - вполне респектабельная цифра. Впрочем, настоящие изменения происходят медленно, эта цифра и на Западе получилась не мгновенно 3 . Эволюция подстегивалась: в Европе - ростом вексельного оборота и дефицитом источников драгметаллов, утекавших из метрополий на периферию из-за отрицательного торгового сальдо; в Америке - дефицитом бюджетов обеих сторон в Гражданской войне. Более интересно, что доминирующая в мире валюта тоже не металлическая и не резервируется полностью.

Причина - та же самая логика прилавков . Стоит подставить во второй абзац этого текста термин валюты вместо товары и типы брокеров вместо прилавки , как получим результат: "если одна из валют доминирует, то нам нужно лишь n -1 тип брокеров, и мир может сэкономить на ( n /2-1)(n-1) из них."

Но тогда получаем интересную картину. Монета, как правило, стоит больше, чем металл, из которого она изготовлена, - даже при металлическом стандарте. О происхождении разницы, именуемой ценой за штамп , я уже писал - она выражает степень доверия к эмитенту. Страна-эмитент доминирующей в мире валюты, вне зависимости от добропорядочности ее денежных властей, тоже будет иметь отношение денежной массы к ВВП выше, чем у других. Просто потому, что его валюта привлекается к куда более широкому рынку, чем страновой ВВП. Сие обстоятельство всегда будет сподвигать конспирологов на различные теории краха.

Все такие теории танцуют от " плохого материального обеспечения " доминирующей валюты, неявно подразумевая это обеспечение единственным или главенствующим детерминантом ее устойчивости 4 . В общем, как в хиромантии: " нужно начать с формы ладони и ногтей, это вызывает доверие ", и глупость от частоты повторения начинает восприниматься некоторыми, как непреложная истина.

Теории краха паразитируют на том факте, что добросовестность страны-эмитента и доверие к ее валюте не абсолютны, а относительны, являясь следствиями конкурентной победы на широкой "ничейной земле" - международном рынке капиталов. "Ничейную землю" можно игнорировать, а что касается жесткости конкуренции - тут уж сила конспиролога в живописности слога и способности подыскать красочную деталь. (Второй принцип хиромантии: " говорите о характере - это вызывает доверие ".) Одного из них хватит на пару статей, в которых обязательно будут жадность американских элит и наглость ее военщины; другой отработает в целой колонке по всем менялам, начиная с Римской Империи и кончая всеми центробанками , о которых хоть что-то знает - жлобы, мол! Иисус их из храма прогнал не просто так, а за монополию на деньги ! И попробуй, возрази - ведь и вправду: и жадность, и наглость, и жлобство присутствуют.

Иногда автор зарывается - и его можно поймать за руку на грубости его компиляций, но не всегда. Часто историко-политические подробности подобраны столь тщательно, что читать теорию краха - одно удовольствие, даже при полном понимании, что за реальность автор ответственности не несет. А вот откуда приходит такое понимание, и почему мозаика подробностей вовсе не обязана складываться в реальную картину, есть предмет дополнительного разговора. Конспиролог может быть высоко квалифицирован и на порядок превосходить читателя в макроэкономическом бэкграунде, тем паче, что на теориях краха выросли целые академические школы. Поэтому для практических, обывательских прикидок о том, что будет с курсами доллара/евро/рубля, недостаточно общего антиконспирологического чутья . Оно, конечно, пригодится, но нужно добавить кое-что еще.

Примечания:

1 Скажем, академик Фоменко вычеркивает из истории Темные века на том основании, что европейские монеты в большую часть первого тысячелетия нашей эры отсутствуют. Чтобы сходу парировать такую логику, нужно знать, что в это время Европа по бедности своей пользовалась арабскими монетами - впрочем, позже Китай, Индия и даже Османская империя в большой степени пользовались монетами европейскими - по аналогичным причинам и потому что в монетизированности экономики лидировали богатые и морские государства - опять же, "с большим количеством прилавков".

2 Краткая история бумажных денег изложена в The Economist от 22.12.2001; перевод доступен здесь .

3 На Западе этап широкомасштабных злоупотреблений был пройден ранее, когда Дж. Лоу обрушил денежную систему Франции, выпустив бумажных денег вдвое больше золотых и серебряных резервов. По теперешним меркам такое отношение М2 к резервам - не криминал, но нынешнее доверие завоевано не в пару лет и не прощелыгами вроде Лоу.

4 Вообще говоря, помимо национального рынка товаров и услуг (под которым и понимается "материальное обеспечение" валюты), валюта может обслуживать и часть международного рынка, а также объемный рынок капиталов.