11 лет оккупации: Как устанавливался репрессивный режим в Крыму
Другие внесудебные репрессии
Если за прошедшие три года полномасштабной войны уголовные репрессии в оккупированном Крыму стали больше напоминать репрессивные практики в России, то в сфере внесудебных форм преследования и практик насилия есть и иные тенденции.
С начала полномасштабного вторжения в Украину, в Крыму с новой интенсивностью возобновилась практика насильственных исчезновений. Так, с 2022 года задокументирован 61 новый случай насильственных исчезновений и одну смерть. Всего с 2014 по 2024 год известно о 104 случаях исчезновений проукраинских активистов, членов крымскотатарских институций и журналистов (95 мужчин и девять женщин). На декабрь 2024 года судьба 21 человека оставалась неизвестной — они считаются пропавшим без вести. Правозащитники объясняют рост количества случаев похищений с начала полномасштабной войны против Украины тем, что исчезновения, с одной стороны, стали частью тактики фильтрации беженцев, в том числе на оккупированной территории Крыма, а с другой — инструментом ужесточившихся преследований за диверсии и партизанское сопротивление.
С 2022 года в оккупированном Крыму также обострилась проблема мобилизации местного населения на войну против Украины. Сам по себе призыв на военную службу населения с оккупированных территорий является нарушением международного гуманитарного права. Вместе с тем, по подсчетам организации «КрымSOS», около 90% повесток в Крыму были выданы именно крымским татарам, несмотря на то, что они составляют лишь десятую часть всего населения полуострова. Подобное избирательное отношение к крымскотатарскому населению может объясняться не только дискриминацией в отношении коренного населения, но и стремлением российских властей использовать мобилизацию как инструмент давления на нелояльную им группу.
Условия содержания и практика насилия
До 2022 года на территории оккупированного Крыма действовал только один функционирующий штрафной изолятор — СИЗО-1 в Симферополе, через который проходили практически все политпреследуемые крымчане. Здание, построенное в начале XIX века, давно перестало отвечать требованиям для содержания людей.
Условия содержания политзаключенных в Крыму после начала полномасштабной войны остались также тяжелы. Значительная часть осужденных на длительные сроки крымских татар — пожилые люди с хроническими заболеваниями. Медицинская помощь в колониях и следственных изоляторах часто остается недоступной, а дискриминация по религиозному признаку проявляется в запретах на проведение мусульманских обрядов. Так, Муслима Алиева отправили в ШИЗО на 15 суток из-за того, что он не прервал намаз, когда в камеру зашел начальник колонии. При этом проблемы с условиями содержания и дискриминацией характерны и для случаев политзаключенных из России, что свидетельствует скорее о системных проблемах подконтрольной российским властям пенитенциарной системы и общем отношении к политическим преследуемым, нежели об особом подходе именно к преследуемым из оккупированного Крыма.
Особым инструментом репрессий в Крыму стал симферопольский СИЗО-2, открытый в сентябре 2022 года и предназначенный прежде всего для содержания похищенных с оккупированных территорий. Как сообщали крымские правозащитники, в конце 2022 года в новом СИЗО-2 содержалось не менее 110 человек, которых привезли из Херсонской и Запорожской областей. После похищения их подвергали пыткам, но и в изоляторе, курируемом ФСБ, пытки продолжались.
В ходе преследования здоровье многих политзаключенных значительно ухудшилось. Многие из преследуемых крымчан — пожилые люди с хроническими заболеваниями. Зачастую сотрудники ФСИН отказываются предоставлять им необходимую медицинскую помощь. Известно о двух смертях крымских политпреследуемых в заключении.
- В марте 2023 года в СИЗО города Новочеркасска от инфаркта скончался крымскотатарский активист, преследуемый в рамках второго симферопольского дела «Хизб ут-Тахрир» Джемиль Гафаров, страдавший почечной недостаточностью и связанной с этим болезнью сердца.
- 13 марта 2024 года, после двух лет заключения в тяжелых условиях, в колонии города Димитровграда Ульяновской области умер Рустем Вирати, обвиненный в участии в крымскотатарском Добровольческом батальоне имени Номана Челебиджихана.
Заключение
Российский репрессивный режим не просто перенес в оккупированный Крым опробованные ранее практики, но и адаптировал их к новому контексту. В этом процессе мы выделили 3 этапа:
- переходный период и создание инфраструктуры репрессий в первые два года оккупации с 2014 по 2015 год;
- функционирование уже сложившегося режима репрессий в 2016–2021 годы;
- трансформация репрессий на фоне полномасштабной агрессии против Украины с 2022 года.
На первом этапе российские власти и связанные с ними агенты сочетали разные репрессивные практики в Крыму — от похищений до освобождения из-под стражи под поручительство. Параллельно с этим закладывается инфраструктура будущих массовых репрессий и подавления прав и свобод в Крыму. В частности, это криминализация протеста и собраний, закрытие независимых СМИ, преследование журналистов и вытеснение неподконтрольных российским властям НКО, инициация показательных дел о терроризме. При этом, некоторые практики, такие как объявление гражданской организации Меджлиса крымскотатарского народа экстремистской организацией, стали своего рода инновациями, впоследствии примененными и в России (признание ФБК экстремистской организацией в 2021 году).
Одним из ключевых механизмов репрессий в Крыму стало преследование мусульман по обвинению в связях с признанной в России террористической организацией «Хизб ут-Тахрир». В крымском контексте эта практика приобрела специфический оттенок, став также инструментом давления на активистов и независимое гражданское общество — преимущественно крымских татар. Основы этой практики также закладываются в «переходный период» — первое подобное уголовное дело появляется уже в 2015 году.
В 2016 году количество новых задокументированных политически мотивированных уголовных преследований вырастает почти в два раза по сравнению с предыдущем годом и достигает 38. Этот скачок может свидетельствовать о завершении выстраивания репрессивной инфраструктуры и начале ее работы «на полную мощность» в период с 2016 года и до начала полномасштабного вторжения в Украину в 2022 году. Политически мотивированные дела этого периода включают в себя уже упомянутые обвинения в причастности к «Хизб ут-Тахрир» со все более частыми случаями инструментализации таких обвинений против активистов «Крымской солидарности» — организации близких и защитников крымскотатарских жертв репрессий, сложившейся в 2016 году. Также в этот период популярны дела, направленные на создание образа военной или террористической угрозы на оккупированном полуострове, например различные обвинения крымчан в диверсиях и в участии в «незаконном вооруженном формировании» — крымскотатарском батальоне имени Номана Челебиджихана. На территорию полуострова распространяется практика преследования по экстремистским обвинениям Свидетелей Иеговы, которая в этот период набирает популярность и по сути мало чем отличается от того, что происходит со Свидетелями Иеговы в России. Вместе с увеличением количества уголовных репрессий повышается видимость и значение правозащитных адвокатов, и, как следствие, они сами очень быстро становятся мишенью для преследований в Крыму.
На фоне полномасштабного вторжения в оккупированном Крыму наблюдается беспрецедентный рост количества новых политически мотивированных уголовных преследований — 56 в 2022 году. Такому росту способствовали как дела против антивоенных высказываний по появившимся тогда статьям о военных «фейках» и дискредитации российской армии, так и уже типичные для оккупированного Крыма террористические и экстремистские обвинения, а также прочие преследования, связанные с войной. Больше половины (6) всех известных нам дел о шпионаже с 2022 года возбуждены российскими властями в Крыму.
Оккупированные Крым и Севастополь лидируют как по количеству поступивших в подконтрольные российским властям суды административным делам о дискредитации армии, так и по количеству зафиксированных ОВД-Инфо за более чем три года полномасштабной войны случаев внесудебного давления в ответ на антивоенную деятельность. Во внесудебном давлении не последнюю роль на полуострове играет «Крымский СМЕРШ» — близкая силовикам инициатива, ведущая своеобразный реестр «врагов народа». Также с 2022 года на территории оккупированного Крыма с новой силой возобновилась практика насильственных исчезновений, связанная в этот период с фильтрацией беженцев из недавно оккупированных территорий востока Украины, а также с ужесточением репрессий по отношению к различным формам сопротивления в Крыму.
Опыт 11 лет оккупации Крыма показывает, что репрессии трансформируются и важную роль в этом играет военный фактор. А также этот опыт показывает, что режим в оккупированном Крыму режим действует так же безнаказанно, как и в российских регионах. Жертвы государственного давления не имеют практической возможности рассчитывать на эффективное расследование их дел, справедливый суд или какие-то компенсации и восстановление прав.
Однако репрессии не существуют в вакууме, они могут вызывать реакцию части общества, которая демонстрирует солидарность и волю к сопротивлению. Примером этого можно назвать «Крымскую солидарность», которая продолжает играть важную роль в мониторинге и документации массовых нарушений прав человека на оккупированном полуострове и поддерживать репрессированных активистов и их семьи.